11:34, 17 апреля 2017
Недоношенный ребенок — это не приговор!
Как саратовские доктора научились выхаживать детей с экстремально низким весом, зачем вакцинировать младенцев и почему студенты-медики не выбирают неонатологию, ответила врач высшей категории Ольга Михайловна Носова.
Ольга Михайловна неонатолог с 30-летним стажем. Сегодня она возглавляет отделение недоношенных детей в ГУЗ «Саратовская городская клиническая больница № 8». Ее заслуги неоднократно отмечены Министерством здравоохранения РФ и Ассоциацией неонатологов России. Она удостаивалась звания «Лучший врач года», а ее фотография украшала Доску Почета Саратова. Но, растрогавшись до слез, она рассказывает не о своих наградах, а об особенном счастье видеть здорового и улыбающегося малыша, который еще пару месяцев назад весил всего 600 граммов и отчаянно пытался цепляться за жизнь своими маленькими ручками...
Бесценные жемчужины на драгоценном колье.
Ольга Михайловна, расскажите, как получилось, что Вы связали свою жизнь с неонатологией?
В 1987 году я закончила Саратовский ордена Трудового Красного Знамени медицинский институт по специальности педиатрия и на базе областной детской больницы проходила интернатуру. Это был седьмой год обучения, когда доктора осваивают специальность, по несколько месяцев работая в разных отделениях стационаров. Тогда главным врачом областной детской больницы был Николай Михайлович Мартынов, очень открытый и коммуникабельный человек. Он всегда шел на встречу, продлевая обучающие циклы. Например, вместо положенных двух недель, разрешал поработать месяц, чтобы понять, твое это ли нет. Вот что-то аналогичное произошло и со мной. Когда я пришла в родильный дом на двухнедельный обучающий цикл, мне настолько все это проникло в душу, что вместо двух недель я пробыла здесь три месяца. Мне очень понравилась неонатология и я захотела работать в родильном доме. По окончании интернатуры меня приняли на работу врачом неонатологом. Вот такая история.
Насколько мне известно, у Вас множество различных наград и признаний на региональном и федеральном уровнях. Можете рассказать о них?
Последнее признание получено за внедрение инновационных технологий в выхаживании недоношенных детей. Грамоту вручили мне и старшей медицинской сестре нашего отделения на Конгрессе неонатологов, традиционно проходящем в ноябре каждого года в Москве. Но эту и другие заслуги я воспринимаю не как личную награду. Это награды всего коллектива, это признание работы всего коллектива. Потому что в нашей специальности один в поле не воин. Это всегда командная работа, это понимание друг друга, это знание проблем маленького человека, который появился на свет. Это огромные вложения физические, эмоциональные, интеллектуальные. Наше отделение создавалось в декабре 1996 года, было очень сложно. Медицинских сестер и докторов выбирали знаете как? Как жемчуг нанизывали на нитку. У нас каждая медицинская сестра, каждый доктор — это бесценные жемчужины на драгоценном колье.
Важно не просто сохранить жизнь, а дать ребенку качество жизни.
Неонатология очень молодая наука, и не все понимают, чем врач-неонатолог отличается от обычного педиатра. В чем особенности?
Неонатология как специальность существует с 1985 года. «Нео» — это новый, «Натос» — это ребенок. То есть это период новорожденности, первые 28 дней жизни этого человека. Хотя сейчас мы выхаживаем деток и два, и три, и четыре месяца, потому что когда родилась эта наука перед нами еще не стояла проблема выхаживания деток с весом от 500 граммов и выше. Это детки, родившиеся при ранних преждевременных родах с 22 недель. Они требуют особых условий выхаживания и особого отношения и понимания, особого дорогостоящего оборудования, которым мы сейчас оснащены. Это аппарат искусственной вентиляции легких экспертного класса, предназначенный для расправления легких и поддержания жизни у крошечных малышей. Это инкубаторы, которые имитируют материнскую матку и внутриутробные условия существования, которые мы обязаны дать ребенку, чтобы сохранить его жизнь и полноценное развитие. Иногда смотришь какой-нибудь фильм и видишь аппарат, как у нас в отделении, а фильм американский. Но, безусловно, никакие искусственные условия не заменят внутриутробные, но подчас так складывается, что дети появляются на свет намного раньше положенного срока. Это зависит, прежде всего, от состояния здоровья самой матери. Патологического течения беременности в последнее время все больше, и здоровье будущих мам сегодня оставляет желать лучшего.
С чем это связано?
Сложно сказать. Посмотрите, сколько проблем с деторождением, даже с элементарным зачатием. Бесплодных браков сейчас намного больше, чем было раньше. Если взять наше поколение, то были единицы из знакомых, которые пожелали и не смогли родить. А поколение наших детей страдает от этого больше и чаще. Общаясь со сверстниками, мы обсуждаем, что уже готовы быть бабушками, а бабушками нас почему-то не торопятся делать. И не потому, что не хотят, а потому что не получается. Наверное, экология совсем другая, продукты питания другие, образ жизни другой, стрессов, наверное, намного больше, чем раньше. Не могу сказать однозначно. Те репродуктивные технологии, которые сейчас есть, я имею в виду экстрокорпоральное оплодотворение, это хорошо, это здорово. Но это всегда огромные риски рождения ребенка раньше срока. Преждевременных родов у нас в родильном доме 10-11 процентов от общего количества. Это стабильный показатель на протяжении последних нескольких лет. В год порядка 600 детей мы пролечиваем и более 70 процентов из них — это недоношенные дети. С 2012 года мы перешли на критерии Всемирной организации здравоохранения и стали вести подсчет репродуктивных перинатальных потерь с 500 граммов, то есть с 22 недель. До 2012 года детки, которые рождались с весом меньше одного килограмма и меньше 28 недель назывались позорным словом «поздний выкидыш».
То есть их не выхаживали?
Вы знаете как, мы их всегда выхаживали. Если человек рождался с признаками живорождения, естественно, он также подключался к аппарату искусственного дыхания, то есть мы делали все в меру тех знаний, которыми обладали. Иногда получалось, иногда не получалось. Но в чем особенность сейчас правильно отметила главный неонатолог России Елена Николаевна Байбарина. Она говорила: «Поймите, дорогие коллеги, научившись выхаживать категорию пациентов с экстремально низкой массой тела, мы открываем более широкие перспективы для выхаживания детей с большим весом». То есть сейчас, в лучшей ситуации оказываются дети с большим весом, потому что мы научились выхаживать детей с меньшим весом. И если раньше рождение ребенка с весом 500-1000 грамм было событием всего родильного дома, то сейчас эти дети проходят транзитом через отделение реанимации за сутки-двое. И мы понимаем, а вот этот уже большой, да что там, полтора килограмма, ерунда! Сейчас проблема — это дети от 750 граммов и меньше. Ведь чем меньше срок гистации, тем больше вероятность летальности, все это понимают. Но важно не просто сохранить жизнь, а дать ребенку качество жизни. Продолжаем учиться. Неонатология — это, пожалуй, одна из наук, в которой сейчас происходит революция. И эти революционные действия имеют продолжение в новых протоколах по ведению, лечению. В них прописано какие лекарственные препараты лучше использовать, какие методики и технологии использовать. Их разрабатывают ведущие специалисты нашей страны, опираясь на исследования европейских и американских коллег. И обладая этими знаниями, имея достаточное количество оборудования, медикаментов, используя сложные технологии выхаживания и, конечно же, умных, хороших медицинских сестер и грамотных докторов, шаг за шагом, день за днем можно выстроить то, что мы сейчас имеем.
Неонатолог всегда присутствует на родах?
Всегда. Даже если все хорошо и доношенный срок беременности.
Каковы его первые действия в родильном зале?
В первую очередь он должен оценить состояние ребенка и риски. Если с ребенком все хорошо, то он идет на живот к маме, если у него какие-то проблемы, то его нужно осмотреть на специальном реанимационном столике. И тут уже есть два варианта, либо для нормализации состояния будет достаточно некоторых действий врача в течении первых трех-четырех минут, либо необходимо поместить малыша в «волшебный домик», который называется транспортный инкубатор, и отвезти его в отделение реанимации. Вот основная задача в двух словах.
Недоношенный ребенок — это не приговор!
Как изменилось здоровье младенцев за последние годы?
То, что стало больше рождаться недоношенных детей — это факт. Но недоношенный ребенок — это не приговор, понимаете? Это диагноз, это определенная проблема, но не коим образом не приговор. В ряде случаев эти дети переживают тяжелое состояние, критическое состояние, из которого их приходится выводить. Поэтому скажу так, недоношенные рождаются чаще, но выхаживаем мы их лучше, чем раньше. Возьмем 1996 год, мы только создавали наше отделение, и оно стало первым в Саратове, где существовали и реанимация, и отделение второго этапа выхаживания сразу. Благодаря новейшему и дорогостоящему оборудованию за несколько лет нам удалось снизить показатели младенческой смертности в несколько раз. В несколько раз! Это произошло в основном потому, что из родильного дома младенцев перестали переводить в другие стационары в том момент, когда они находились в критическом состоянии и нуждались в вентиляция легких. Сейчас детки переводятся в другие стационары только в исключительных случаях. Например, если есть хирургическая патология и нужна срочная операция. Так что с места мы детей не трогаем. Мы научились их выхаживать, но учимся и будем продолжать учиться это делать и дальше с еще большей силой.
Как часто не удается спасти только родившегося малыша?
Летальных исходов очень маленький процент. За год у нас родилось почти пять с половиной тысяч живых детей, из них умерло 13 деток, которые были с экстремально низкой массой тела. Семь из 13 умерших были с диагнозом крайняя незрелость, то есть со сроком гистации менее 27 недель. Это были ранние преждевременные роды. Экстренные ситуации возникли уже с их рождением, то есть это кровотечения, отслойка плаценты, когда женщина поступала экстренно по скорой медицинской помощи. В этих ситуациях доктора-гинекологи просто не имели времени для того, чтобы по методике подготовить сурфактантную систему легких, то есть чтобы легкие плода были более зрелыми при рождении. Также были детки с пороками развития, с аномалиями развития, неуправляемыми патологиями. То есть идет речь о детях, которых было невозможно спасти. У нас каждый случай летального исхода обсуждается не просто в коллективе врачей и на утренней конференции. Обязательно создается экспертный совет на уровне министерства здравоохранения, где нас рецензируют коллеги из других лечебных учреждений, просматривают медицинскую документацию, выносят на суд общественности вопрос, что можно было сделать для того, чтобы изменить исход. Хочу отметить, что показатели летальности и ранней неонатальной детской смертности из года в год снижаются. Младенческая смертность составляет у нас в родильном доме 2,2 промилле. То есть 2,2 ребенка на тысячу родившихся живыми.
Что Вы испытываете, когда удается спасти и выходить ребенка?
Наша задача сделать так, чтобы как можно больше наших пациентов выживали и выздоравливали, чтобы больше семей становились счастливыми. Когда ты выхаживаешь ребенка три-четыре месяца, два месяца, не важно сколько, то вкладываешь в него частичку сердца, капельку своей души, наверное, много-много интеллекта, который потребовался при лечении. И когда это получается, и ты выписываешь ребенка — это огромная радость. Через какое-то время тебе на электронную почту присылают фотографии малыша, пишут слова благодарности, не конкретно мне, всему коллективу, или когда мамы с ребенком приходят сюда. И ты понимаешь, что при рождении он весил 680 или 760 граммов, а сейчас ему уже год и два месяца, и он не инвалид, а совершенно здоровый и правильно развивающийся малыш, радующий своих родителей. Когда ты его видишь, взрыв положительных эмоций перекрывает все. И ты понимаешь зачем живешь.
Насколько популярна неонатология у студентов саратовского медвуза?
То, что мы испытываем кадровый дефицит — это однозначно. Наше отделение укомплектовано врачами на 48 процентов. Например, наши коллеги в отделении здоровых детей укомплектованы на 78 процентов. В специальность идет к, большому сожалению, мало молодых людей. Наверное молодежь сегодня из другого теста соткана. Я все понимаю, что нужно уметь зарабатывать и нужно жить. Сегодня, действительно, не каждый может смириться с тем, что по окончании семи-восьми лет обучения оклад у тебя будет 19 тысяч рублей. Молодые сегодня выбирают другие специальности, более выгодные в плане материальном, а, может быть, более интересные. Хотя я считаю, что наша специальность самая интересная, бесспорно, очень ответственная. Знаете, это высочайший полет интеллекта, это доктора и медицинские сестры с золотыми руками. Представляете, поставить катетер в тонюсенькую вену или выполнить интубацию трахеи крошечному младенцу? Сестры в нашем отделении виртуозы. Дефицит специалистов сегодня везде. Не хотят идти, потому что сложно, высокие требования, зарплаты не очень высокие, а выкладки чрезвычайно высокие.
Уже очень много лет в России ведутся споры о необходимости вакцинации новорожденных. Что об этом можете сказать Вы?
У нас в отделении мы деток не вакцинируем, не потому, что мы не хотим этого делать, а потому, что состояние здоровья при рождении не позволяет излишне вмешиваться в их иммунную систему. Поэтому вопрос о вакцинации детей решается уже при выписки от нас в амбулаторное звено, в поликлинике, где за этими детьми наблюдают. Это очень хрупкие существа, очень хрупкие. И чаще всего вакцинация откладывается на многие месяцы. Мое отношение к прививкам: конечно вакцинировать! Ну а как же без вакцинации? Периодически происходят вещи, от которых ребенка невозможно уберечь, поэтому лучше провести профилактику, чем потом иметь серьезные заболевания и их осложнения. Бесспорно, иммунный статус у населения сейчас другой, но и вакцины другие. Мы имеем возможность приобретать импортные препараты и вакцинировать. Это необходимо.
Беседовала Анастасия Волконская
